ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ АНГЛОЯЗЫЧНОГО МЕДИАДИСКУРСА В XXI ВЕКЕ: ФУНКЦИОНАЛИЗМ И ПРАГМАТИЗМ

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ АНГЛОЯЗЫЧНОГО МЕДИАДИСКУРСА В XXI ВЕКЕ: ФУНКЦИОНАЛИЗМ И ПРАГМАТИЗМ

Гуслякова Алла Викторовна

Гуслякова Нина Ивановна

Введение

Немецкий социолог Никлас Луманн некогда заметил, что «все, что мы знаем о нашем обществе или даже о мире, в котором мы живем, мы знаем благодаря средствам массовой информации» [5. P.98]. Эта же мысль отражена в работах выдающегося российского исследователя в области журналистики и языка СМИ Я.Н. Засурского, также характеризующего информацию в качестве важнейшего ресурса развития [2. С. 112]. Более того, ученый в свое время обратил внимание на реальность современной эпохи, в которой существуют глобальные средства массовой информации, «так или иначе обслуживающие весь мир и все страны в значительной степени» [там же. С. 103]. Российский политолог М.М. Лебедева подчеркивает, что на сегодняшний день глобальные СМИ превратились в новых акторов международных отношений, прежде всего ориентированных «на англоязычную аудиторию, разбросанную по всему миру» [3. С. 75].

Это высказывание российского исследователя можно соотнести с современным англоязычном медиадискурсом, чьи характеристики и функциональные возможности простираются далеко за границы сферы влияния англоязычных государств.

Определенно англоязычный медиадискурс первой четверти XXI века,  включающий печатные и электронные СМИ, социальные медиа и иные англоязычные цифровые платформы для размещения, обмена и обсуждения разнообразного информационного контента, относится к числу наиболее влиятельных лингвистических и экстралингвистических феноменов современности (Д. Кристалл, А. Фетцер, М. Ха́ллидей, С. Холл, Р. Сколлон, К. Коттер и др.).

В теории критического дискурс-анализа (Т. Ван Дейк, Н. Фейрклаф, Р. Водак, Ю. Хабермас, Г. Кресс, Б. Фодж, Р. Фаулер) медиадискурсивное пространство есть субстанция, определяющая социальные изменения в обществе, как «неявные, так и прозрачные структурные отношения доминирования, дискриминации, власти и контроля, выраженных в языке» [4. С. 286 – 291], который, по мнению  Ю. Хабермаса «есть также средство доминирования и социальной силы» [5].

Упоминая понятия «доминирование», «язык» и «англоязычный медиадискурс», первые ассоциации возникают с такими англоязычными государствами, как США и Великобритания. Соединенные Штаты Америки являются крупнейшей информационной державой и «огромной фабрикой информации». Ее информационным локомотивом становится ежедневное американское медиа издание «Нью-Йорк Таймс» [2. С. 108]. С другой стороны, существует еще и британская международная деловая газета «Файнэ́ншл Таймс», которая, с точки зрения экономического анализа, может быть самым главным медиа изданием в современном мире [там же].

Одновременно наряду с выше упомянутыми влиятельными англоязычными медиа источниками, способными презентовать качественную информацию и действовать с пониманием современного уровня развития мира и общества, можно привести примеры и других респектабельных международных англоязычных СМИ (не всегда принадлежащих англоязычным странам), чей функциональный потенциал крайне высоко оценивается мировой управляющей элитой, например: англоязычная версия китайской газеты "Женьминь жибао" ("People’s daily online"); одна из самых читаемых и авторитетных газет Индии "Таймс оф Индиа"  ("The Times of India"); японская национальная ежедневная газета "Майничи" ("The Mainichi") и  др.

Соответственно, принимая во внимание международный статус современного английского языка (lingua franca) и англоязычных медиа ресурсов, логично предположить, что англоязычный медиадискурс также приобретает наднациональный уровень доминирования и социального (иногда даже миссионерского) воздействия, активно демонстрируя всю широкую палитру своего функционального потенциала.

В связи с этим основной целью данного исследования становится системное и целостное осмысления ключевых функций, которые способен осуществлять современный англоязычный медиадискурс в первой четверти третьего тысячелетия, в эпоху стремительного развития информационных технологий и внедрения множественных инновационных процессов. Кроме того, выбор цели исследования также объясняется и недостаточным, по мнению бельгийского лингвиста и прагматиста Джефа Версхурена, описанием «структурных и функциональных свойств процесса сбора новостей и репортажей в традициях свободной прессы» [6. P. 421].

В рамках выполняемого исследования целесообразно ответить на ряд возникающих вопросов.

Вопрос 1. Каковы ключевые функции, которые выполняет современный англоязычный медиадискурс и как реализуется их целостное действие в медиадискурсивном пространстве англоязычного социума?

Вопрос 2. Имеются ли географические различия в реализации функционального потенциала англоязычного медиадискурса?

Вопрос 3. Каким образом и до какой степени может осуществляться воздействие функционального потенциала англоязычного медиадискурса на медиадискурсивное пространство других языковых доминионов?

Прежде чем перейти к непосредственному анализу роли и функциональному предназначению современного англоязычного медиадискурса, остановимся подробнее на предыстории вопроса: а именно, на ключевых рабочих понятиях, необходимых для корректного восприятия и осмысления исследуемого феномена.  

Предыстория вопроса

Изучение функционального потенциала некоторого явления будет неполноценным без предварительного рассмотрения сути базовых понятий, связанных с ним и важных для проведения его качественного анализа. В нашем случае речь пойдет о трех определениях «функциональный», «функционализм» и «потенциал», раскрывающих смысл возможностей англоязычного медиадискурса и успешности их реализации  на локальном и глобальном уровнях его функционирования.

Итак, лексема «функциональный» означает «полезный», «практичный» и «деятельностный» [7]. Положительные коннотации, заложенные в значении данного понятия, переносят эти свойства и на объект действительности, чьи функциональные характеристики необходимо проанализировать, то есть на англоязычный медиадискурс. Связанное с аттрибутивом «функциональный» понятие «функционализм» многозначно, многогранно и требует более глубокого рассмотрения.

Теоретической основой функционализма становится эволюционная теория Ч. Дарвина, значение которой было расширено за пределы описаний закономерностей жизни живой природы и распространено на область социальной жизни человека [8. С. 103]. В философии сознания под функционализмом понимается теория сознания, согласно которой психические состояния определяются не своей внутренней структурой, а теми ролями, которые они выполняют в системе, включающей их в качестве составной части [9], то есть в данном случае в системе англоязычного медиадискурсивного пространства.

Наиболее известным представителем функционализма был американский философ и психолог Уильям Джеймс (1842 – 1910). Он отождествлял понятия «функционализм» и «результат», называя его истинной, то есть «…истинно то, что дает результат» [8. С. 104].

Социальная почва функционализма в психологической науке заключается в том, что подобное психическое состояние может быть определено в терминах причинных связей (например, «как» и «почему»), существующих между психическим состоянием, условиями среды, поведением организма и другими психическими состояниями. Подход функционализма сходен с анализом информационных процессов, что позволило ему стать философской основой вычислительной теории разума [10].

В лингвистике под функционализмом понимают совокупность школ и направлений, возникших как одно из ответвлений структурной лингвистики, характеризующихся преимущественным вниманием к функционированию языка как средства общения [11. С. 566]. Кроме того, подобный подход, особенно связанный с пражской школой лингвистов 1930-х годов (Р.О. Якобсон, Н.С. Трубецкой и С.О. Карцевский), касается функций, выполняемых языком, в первую очередь с точки зрения познания (относящаяся к информации), выражения (указание настроения) и коннотации (оказания влияния). Эти три постулата перекликаются с философией Ю. Хабермаса, который подчеркивает, что задача функционализма заключается в обеспечении единства разума в многообразии его аспектов и связи экспертных культур с повседневной коммуникацией [12].

При функционалистском взгляде на язык часто отвлекаются от существования этических мотивов его употребления, выдвигая в первую очередь цели, а именно: интеграцию, принятие, группировку интересов. Нельзя не согласиться с высказыванием В.З. Демьянкова о том, что роль функционализма в языке позволяет достигать поставленных целей (скрыто или открыто), действуя на человека посредством убеждения, рекламы, влияния на мировоззрение, пропаганды и множества других разнообразных эффектов [13. С. 20].

Резюмируя вышеизложенные идеи, посвященные понятию «функционализм», отметим, что этот феномен превратился в важнейшую особенность лингвистики на рубеже XX и XXI веков, способствуя изучению языковых и внеязыковых явлений и сущностей не только как систем, но и как функционирующих интеллектуальных и эмоциональных процессов, помогающих  человеку систематизировать и воспринимать современный цифровой мир и в полной мере ощутить его многофункциональный потенциал.

Переходя к понятию «потенциал», обратим внимание на этимологию данной лексемы и ее смысл. В широком значении слово «потенциал» означает совокупность всех имеющихся возможностей и средств в какой-либо области или сфере. Слово происходит от латинского potentialis, то есть «мощный», далее из potentia «сила, мощь», далее из potēns «могущий», от posse «мочь, быть в состоянии», из прилагательного potis «могущественный, могу́щий» + esse «быть», восходит к праиндоевропейскому es- «быть» [14]. Наиболее популярными синонимами лексемы «потенциал» выступают такие понятия, как «ресурс», «возможность», «бытие», «круг», «множество», «внутренние резервы», «присутствие» и другие слова. Весь этот синонимический ряд эффективно имплементируется в потенциале современных англоязычных медиа и их медиадискурсивном пространстве, превращая последнее в ведущего «цифрового инфлюенсера» настоящего времени в глобальном мире информации, стриминга^[1] и аналитики.

Одним из наиболее ярких понятий современности, обладающего богатым внутренним резервом, является дефиниция «человек медийный» (homo mediatus),  введенная в научный и повседневный обиход, российским филологом, журналистом и социологом Е.Л. Вартановой [16]. Превращение современного человека в «человека медийного» становится важнейшей особенностью цифрового общества третьего тысячелетия и в значительной степени формируется структурой и «содержанием СМИ как продуктом медиаиндустрии, потребляемой в процессах массовой и социальной коммуникации, а также коммуникационными отношениями и интересами индивида» [17. С. 214-215]. Соглашаясь с выше представленным определением автора, посвященного новому типу человека XXI столетия, обратим внимание на то, что во многом структура и информационное наполнение современных медиа изданий во всем мире было сформировано по образцам и лекалам, заданным англоязычной медиа индустрией (в том числе и благодаря технологичным возможностям Google, YouTube, социальным медиа и другим цифровым приложениям).  Поэтому логично сделать предположение о том, что в становлении человека медийного имеется заслуга и англоязычных медиа и англоязычного медиадискурса, чей функциональный потенциал также позволил эволюционной природе человека двигаться вперед синхронно с развитием инновационных технологий на планете.

Соответственно принимая во внимание активную вовлеченность англоязычного медиадискурса во множество различных общественных процессов, имеющих место как на территории англоязычных стран, так и в других языковых доминионах,  представляется важным проанализировать, оценить и обобщить функциональный потенциал, возможности и ресурсы англоязычного медиадискурсивного пространства,  которые в полной мере реализуются не только в пределах современного англоязычного социума, но и распространяются на другие цивилизованные государства и общества в геополитическом международном контексте.

Материал и методология исследования

Идентификация и анализ стратегически значимых функциональных возможностей англоязычного медиадискурса и их последующего целостного и системного описания потребовала детального изучения существенного корпуса англоязычных медиадискурсов, принадлежащих не только исконно англоязычным странам, но и странам-сателлитам, в которых английский язык является либо вторым государственным языком, либо официально признается на государственном уровне отдельно взятой страны. Таким образом, настоящее исследование построено на качественном и количественном анализе медиадискурсов ведущих англоязычных медиа изданий и цифровых платформ Великобритании, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Ирландии, а также Индии, Пакистана, ЮАР, развивающихся стран Юго-Восточной Азии, Китая и Японии (например, "Нью-Йорк Таймс", "Уолл-стрит джорнэл", "Вашингтон Пост", "Лос-Анджелес таймс", "Голос Америки"(включено в реестр иностранных агентов), "Эн-би-си  Ньюз", "Си-эн-эн", "Гардиан", "Индепендент", "Торонто Стар", "Би-би-си", "Файнэншл Таймс", "Сидней Хэралд", "Эйдж", "Австралиец", "Айриш таймс", "Таймс оф Индиа", "Пакистан Таймс", "60 минут Австралия", социальные медиа Фейсбук, Твиттер, ТикТок, видеохостинг Ютуб и др.).

В общей сложности был проанализирован информационный контент объемом в 350 000 печатных знаков (без пробелов) и просмотрено и проанализировано видеоматериалов, размещенных на вышеупомянутых англоязычных медиа платформах и посвященных разнообразным общественным проблемам общим количеством в 67 часов.

Основными методологическими подходами исследования выступили следующие взаимовлияющие и взаимодополняющие научно-исследовательские доктрины: системно-функциональный подход Майкла Халлидея, описывающий динамику текста и контекста, социальные изменения в языке и мультимодальный дискурс [18]; культурологический подход Стюарта Холла, базирующегося на знакомстве аудитории с «согласованным кодом» доминирующей культуры [19. P. 210] (в данном случае культуры англоязычного медиадискурса); а также прагматический подход  Джефа Версхурена, сфокусированного на когнитивном, социальном и культурологическом анализе языка и коммуникации [20].

Проведенный контент-анализ (А. Белл), нарративный анализ (У. Лабов) и    конверсационный анализ (Г. Сакс) англоязычного медиа материала был в том числе обработан в специализированной компьютерной программе обработки текстовой информации QDA Minor. Данная процедура позволила установить наиболее значимые тематические кластеры в современном медиадискурсе англоязычных стран, которые подобно электромагнитным волнам распространяются в глобальном медиапространстве и способны оказать и прямое и косвенное воздействие на реципиента – носителя английского языка и англоязычного менталитета, а также на представителей других ментальных и идеологических культур. Процесс выделения тематических кластеров стал также возможен и благодаря англоязычной поисковой системе Google, которая эффективно демонстрирует поисковое количество запросов по множеству разнообразных тем. Статистические показатели по количеству тематических запросов, формирующихся в англоязычном медиапространстве, позволяют отследить наиболее актуальные вопросы, обсуждаемые в англоязычном обществе на конкретный момент времени, и соответственно также оценить функциональный потенциал англоязычного медиадискурсивного пространства и его дальнейшие прогностические свойства.

Анализ результатов

Проведенный качественный теоретический анализ и обобщение научных трудов, посвященных проблеме функционирования англоязычного медиадискурса в цифровую эпоху (Е.Л. Вартанова, В.З. Демьянков, Я.Н. Засурский, Т.А. Филиппова, Д. Кристалл, Д. Мачин, Т. ван Леувен, Т. Торн и др.); изучение и обобщение статистических данных (см. табл. 1) свидетельствуют о том, что англоязычный медиадискурс может быть рассмотрен как эффективный инструмент решения политических и экономических задач в англоязычных странах и на международной арене; важным проводником экологической политики устойчивого развития в мире; а также активным борцом с пандемией коронавируса SARS-CoV-2. Англоязычный медиадискурс – это также мощный  глобальный образовательный ресурс, проповедующий идеи мультикультурализма, национальной идентичности и борющийся с расовыми предубеждениями; это активный и влиятельный популяризатор современной науки, инноваций и освоения космической реальности. И наконец, англоязычный медиадискурс – это один из самых распространенных трансляторов и промоутеров индустрии спорта, развлечений и шоу-бизнеса.

Таблица 1.

Стратегически значимые тематические кластеры функционирования современного англоязычного медиадискурса^[2]

Источник: данные поисковой системы Google

Важно подчеркнуть, что все выше представленные тематические кластеры тем или иным образом взаимосвязаны между собой и способны оказывать друг на друга определённое воздействие, о чем будут свидетельствовать практические примеры данного исследования, приведенные ниже в тексте статьи. Именно благодаря этим знаковым кластерам были выделены семь важных функций, осуществляемых современным англоязычным медиадискурсивным пространством (см. рис. 1).

Рисунок  1. Ключевые функции современного англоязычного медиадискурса

Первая, политико-экономическая функция англоязычного медиадискурса заключается в том, что сконструированная им виртуальная картина политической и экономической реальности представляет собой новый символический тип медиа реальности, который оказывает воздействие на политическое, идеологическое сознание граждан и их восприятие экономической действительности современной эпохи. Особенно это справедливо в отношении американского медиадискурса, который воспринимается как особый идеологический и миссионерский проект по доминированию в мировом пространстве, о чем активно заявляют сами американские СМИ.

Например,

«As the British taught the Americans over a century ago, whoever controls the infrastructure of empire runs the world» (Англичане преподали американцам простую истину более века назад, о том, что кто контролирует инфраструктуру империи, тот управляет всем миром. – перевод А.В. Гусляковой) [21].

Под имперской инфраструктурой подразумевается «the global infrastructure in trade, finance and technology» [там же], то есть хорошо развитая глобальная торговая, финансовая и технологическая инфраструктура.

Эта идея подтверждается в совместном научном труде «Глобальный медиадискурс» (Global Media Discourse) британского исследователя современных медиа технологий Дэвида Мачина и его австралийского коллеги Тео ван Леувена. В частности, по мнению ученых, глобальное доминирование англоязычного медиадискурса есть часть экономического и идеологического проекта Соединённых Штатов Америки [22. P. 14]. Американская новостная, кино- и рекламная индустрии создают медиа шаблоны, способные успешно адаптироваться к локальным культурам в различных регионах планеты. Главными медийными конструктами, из которых складывается виртуальная политическая и (соответственно экономическая) реальность, выступают события, новости и медиаобразы (имиджи) политических субъектов и институтов.  Кроме того, считается, что экономическое процветание и глобальная медиа культура идут рука об руку и их нельзя рассматривать по отдельности [там же].

Американский экономист, социолог, публицист и футуролог XX столетия То́рстейн Ве́блен рассматривал СМИ как симбиоз образовательной системы и  коммерческого предприятия, встроенного в капиталистическую экономическую систему и влияющего на восприятие, знания и предпочтения общества в отношении экономических процессов в нём происходящих [23].

Ключевыми функциями англоязычного медиадискурса в отношении экономического кластера является осмысление роли капитализма в современную эпоху, проблемы неравенства в обществе, политики перераспределения доходов и явления меритократии. На характеристике последних двух явления стоит остановиться более подробно. 

Дело в том, что налоговая политика и политика перераспределения доходов являются краеугольным камнем всех общественных дискуссий, происходящих в англоязычном медиадискурсивном пространстве, охватывающем практически все континенты, где английский язык является государственным языком нации. Отсюда в англоязычном медиадискурсе можно встретить множество словосочетаний, посвященных налоговой политике как в англоязычных странах, так и в других государствах: the powerful suppressing effect of  taxation (мощный подавляющий эффект налогообложения), to overhaul tax policy (усовершенствовать налоговую политику), tax incentives (налоговые льготы), tax reform (налоговая реформа), tax cut (снижение налогов), tax burden (налоговое бремя), the “Soak the Rich” tax era (налоговая эра "доения" богатых), R&D tax credits (налоговые льготы по затратам на НИОКР) и другие.

Что касается второго общественно-политического феномена – меритократии (meritocracy) (букв. «власть достойных», от лат. meritus «достойный» + др.-греч. κράτος «власть, правление»), то он характеризуется принципом управления, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и финансового достатка [24].

Истоки меритократии происходят из эпохи французской революции, когда была провозглашена знаменитая Декларация прав человека и гражданина (26 августа 1789 год), гласящая, что каждый человек должен иметь равные возможности и абсолютно любая профессиональная деятельность должна быть доступна для талантливого индивида. Вопреки положительной идеи создания начальных условий для объективно одарённых и трудолюбивых людей, чтобы они в будущем имели шанс занять высокое общественное положение в условиях свободной конкуренции, этими возможностями по-прежнему может воспользоваться минимальный процент населения таких англоязычных стран, как, например, Великобритания или США. «Britain, which continues to cling to a dual system of free state schools and expensive public schools, is a case in point. Eton or Rugby, whose annual fees easily exceed $30,000, cater for only 7% of the country’s student population. Those students secure half of the places available at top UK universities Oxford and Cambridge. … In the United States, 38 elite colleges now have more students from the top 1% of the population than from the bottom 60%. At Harvard, the average parental income is $450,000.» («Британия, которая продолжает придерживаться двойной системы бесплатных государственных и элитарных частных школ, является тому примером. Итон или Регби, годовые сборы которых легко превышают 30 000 долларов, обслуживают всего лишь 7% обучающихся страны. Кроме того, эти студенты получают половину мест, доступных в ведущих университетах Великобритании, таких как Оксфорд и Кембридж. … В США в 38 элитных колледжах сейчас обучается больше студентов из 1% высшего класса общества, чем из 60% остальных членов американского социума. В Гарварде средний годовой доход родителей обучающихся составляет 450 000 долларов»  ̶  перевод А.В. Гусляковой) [25].

Таким образом, в англоязычном медиадискурсе XXI столетия меритократия подвергается критике и даже остракизму; считается, что необходимо изменить эту систему за счет политики перераспределения налогов и реформирования образовательной политики из более элитарной в более демократичную. Возникновение огромного множества разнообразных образовательных платформ, включающих в себя относительно недорогие учебные курсы от известнейших университетов мира в англоязычном медиа пространстве, является наглядным тому подтверждением.

Давая характеристику второй важной функции современного англоязычного медиадискурса – образовательной – необходимо отметить, что для сохранения и продвижения капиталистической идеологии и демократических ценностей современный англоязычный медиадискурс задействует стратегически значимый образовательный ресурс, который также представляет и важный образовательный потенциал в медиадискурсивном пространстве англоязычных стран.  Подчеркнем, что в англоязычном медиадискурсе ежесекундно появляется большое количество информационного контента, посвященного образованию, а саму образовательную функцию можно рассматривать как ключевой параметр конструирования медиаконтента. Ее девиз – гибкость есть ключ к познанию ("…flexibility is key") [26]. Более того, англоязычный медиадискурс старается продвигать оптимистичную идею о том, что цифровая революция в образовательной среде, ускоренная пандемией COVID-19,  – это возможность по-новому и творчески посмотреть на образовательный процесс: "to embrace the digital communication advances of the 21st century to deliver online education differently, in more creative ways" [там же], а также шанс сократить образовательные расходы в условиях затяжного экономического кризиса: "to cut the soaring costs of tuition" [там же].

Следующая значимая функция современного англоязычного медиадискурса – это функция защиты окружающей среды и устойчивого развития. Обсуждение вопросов, связанных с изменением климата (climate change), являются второй ключевой задачей современного англоязычного медиадискурсивного пространства, опережая борьбу с пандемией COVID-19, которая также активно освещается англоязычными СМИ во множестве тематических блоков.

Например, "…experts declared that climate change is a far greater threat than the coronavirus. It is important that all the attention that needs to be given to fight this disease does not distract us from the need to defeat climate change…," [27].

Эта же идея подтверждается результатами исследования, проведенного российским лингвистом Т.А. Филипповой, посвященного анализу экологического информационного контента в англоязычных СМИ. В частности, исследователь обнаружила, что экологическая тематика является весьма популярной для англоязычных СМИ, причем можно отметить, что популярность возрастает с каждым годом. «Проблемы окружающей среды заботят не только журналистов, работающих в указанных выше СМИ, но и рядовых граждан, которые активно комментируют опубликованные статьи и новостные разделы» [28. С.98].  Помимо этого, при обсуждении экологических проблем в англоязычном медиадискурсе обращает на себя внимание ведущая дискурсивная стратегия создания глобальной ответственности за ряд экологических проблем таких, как парниковый эффект, изменения климата, загрязнение мирового океана пластиком, обезлесение и другие негативные последствия человеческой деятельности, влияющие на экологическое состояние нашей планеты. Таким образом, в современном англоязычном медиадискурсе наблюдается перенос акцента в обсуждении и решении задач устойчивого развития как отдельных государств, так и планеты в целом с национального до международного уровня представления проблем [там же]. Именно поэтому в большинстве англоязычных медийных изданиях ("Гардиан", "Би-би-си", "Си-эн-эн", "Торонто стар", "Индепе́ндент" и др.) тема окружающей среды выносится в отдельную рубрику «Environment», что очень важно для понимания степени экологической сознательности англоязычной и мировой общественности.

Разразившаяся в начале 2020 года пандемия коронавирусной инфекции SARS-CoV-2, охватившая сначала Китай, а затем и распространившаяся по всей планете, также оказала значительное воздействие на формирование функционального потенциала англоязычного медиадискурса в национальных и международных границах. Речь идет о частично положительном влиянии эпидемии на состояние окружающей среды, которое активно освещалось англоязычными медиа ресурсами.

Например, британская общенациональная общественная телерадиовещательная организация «Би-би-си» разместила большое количество видео репортажей в Интернете, посвященных воздействующему эффекту COVID-19 на проблему изменения климата (см. рис. 2).

Рисунок 2. Презентация видео материала на медиа платформе «Би-би-си», посвященного частично положительному эффекту воздействия пандемии коронавируса на состояние окружающей среды ^[4][29]

Подобные видео сюжеты вызывают активные отклики и обсуждения в Интернете со стороны медиа обывателей и в медиадискурсивном пространстве других государств, например в России. 

Комментарий одного из участников обсуждения вышеупомянутой экологической проблемы.

«ksdogg: "One of the easiest ways to reduce emissions is stop releasing new products you don't need every 5 minutes like iPhones and upcyle the old stuff. I drive 20 years old car. A standard new car will consume 1000 galons of gasoline in energy to manufacture before it reaches the showroom."» («Один из самых простых способов сократить выбросы – это прекратить выпускать новые продукты, ненужные вам (например, iPhone), и обновлять старые. Я езжу на машине 20-летней давности, а для производства типичного нового автомобиля потребуется 1000 галлонов бензина, прежде чем он попадет в выставочный зал.» – перевод А.В. Гусляковой) [там же].

Ниже приведен отрывок из публикации, посвящённой влиянию локдауна на улучшение экологической обстановки в РФ, взятый из российского медиа издания «Аргументы и факты».

«Казалось, весенний локдаун с остановкой многих производств и отменой авиасообщения, дал природе передышку. Но выяснилось в этом году: в мире выбросы парниковых газов достигли максимума, а в РФ побили рекорд по уровню загрязнения атмосферы» [30].

В целом, согласно данным британского исследователя Тони Торна (Tony Thorne), более 1000 новых слов (неспециализированной и профильной терминологии) были созданы в течение пандемии [31]. Помимо данного факта учёный отмечает, что вспышка коронавирусной инфекции способствовала возникновению и популяризации англоязычным медиадискурсом нового лингвистического направления «Экстренная лингвистика» (Emergency Linguistics) [32], основной целью которого является интегрирование языковых служб в систему экстренного реагирования на стихийные бедствия. Кроме того, по мнению ученого, в борьбе с COVID-19 должны принимать участие не только квалифицированные медицинские работники, но и представители лингвистической отрасли, в том числе и посредством медиадискурсивного пространства. «Из опыта Китая мы видим, что лингвисты должны участвовать на всех уровнях; они должны быть на передовой, помогая медицинскому персоналу взаимодействовать с пациентами, семьями и официальными властями, чтобы помогать в передаче значимой, весомой, ясной и правдивой информации», – говорит Торн [там же].

Пример, приведенный выше, демонстрирует стремление англоязычных медиа продвигать идею объединения и интеграции на разнообразных уровнях коммуникации между людьми-представителями разных наций и для различных целей в той или иной деятельности социума.

Таким образом, англоязычное медиадискурсивное пространство последних двух пандемических лет превращается в стратегически значимый «хаб», в котором создается, продвигается и популяризируется жизненно-важная информация, затрагивающая борьбу со смертельной инфекцией неясной этиологии, прививочную кампанию против COVID-19, а также справедливый и равный доступ к самой процедуре вакцинации в различных частях планеты Земля, называемый «этикой вакцинации» (Ethics of vaccination) [33].

Так, например, в британском медиадискурсе «Би-би-си» активно обсуждается заявление Всемирной Организации Здравоохранения о «шокирующем дисбалансе», «вакцинном национализме» и «катастрофическом моральном провале» в системе распределения вакцин от коронавирусной инфекции между богатыми и бедными государствами на международной арене. «The World Health Organization (WHO) has criticised what it describes as a "shocking imbalance" in the distribution of coronavirus vaccines between rich and poor countries» [34]. Можно предположить, что пандемия COVID-19 послужила своеобразным дополнительным толчком к осознанию необходимости построения культуры равноправных и равноценных отношений в социуме как внутри отдельно взятой страны, так и во всем остальном мире [35]. Система социального равенства и распределения активов и ресурсов частично перекликается с концепцией справедливости древнегреческого философа Аристотеля. Аристотель утверждал, что поскольку справедливость связана с равенством, то государство (полис) должно распределять блага и бремя адекватно и пропорционально. Равенство соотносится с целью нежели с процессом [там же].

Соответственно еще одна цель современного англоязычного медиадискурса заключается в реализации условно названной четвертой «интеграционной» функцией, способствующей объединению, равенству и сосуществованию различных народов, культур и субкультур в рамках англоязычного пространства и намерению преодолевать критическую оценку национальных, расовых и гендерных стереотипов. Интеграционная составляющая англоязычного медиадискурса стремится противостоять таким зарождающимся общественным тенденциям, как 'системный расизм' (systemic racism), 'аверсивный расизм', т.е. вызывающий чувство отвращения (aversive racism) и 'вездесущий расизм' (pervasive racism).

Премьер-министр Новой Зеландии Джасинда Арден в своем официальном обращении к нации и мировой общественности приносит свои публичные извинения за дискриминационную иммиграционную политику новозеландских властей в отношении Тихоокеанских сообществ Самоа, Тонга, Тувалу и Фиджи в 70-х годах прошлого столетия.

"Today, I stand on behalf of the New Zealand Government to offer a formal and unreserved apology to Pacific communities for the discriminatory implementation of the immigration laws of the 1970s that led to events of the Dawn Raids," Ardern said. («Сегодня я выступаю от имени правительства Новой Зеландии, чтобы принести официальные и безоговорочные извинения тихоокеанским общинам за дискриминационное применение иммиграционных законов 1970-х годов, которое привело к событиям "Предрассветных рейдов"», – сказал Ардерн. – перевод А.В. Гусляковой) [36].

Это заявление официального характера, но чрезвычайно эмоциональное по своей природе («We recognise that no gestures can mend that hurt…» – «Мы понимаем, что никакие жесты не смогут излечить эту боль….» [там же]), транслируется не только в медиадискурсивном пространстве Новой Зеландии, но и активно размещается и обсуждается на других англоязычных медиа платформах («Би-би-си», «Си-эн-эн», а также в медиадискурсах Австралии, Ирландии, Европейского Союза и других странах).

Основной постулат, который можно также встретить в англоязычном медиадискурсивном пространстве о явлении мультикультурализма и сосуществования индивидов с разнообразными жизненными ценностями, установками и национальным менталитетом,  заключается в оценке и анализе своего индивидуального взгляда и отношения на другие культуры с тем, чтобы понять, что именно собственное понимание существования разнообразных социумов расскажет о человеке и его национальной принадлежности гораздо больше, нежели проживающее на сегодняшний день множество народностей, культур и субкультур [37].  

Одним из подобных сообществ, в котором можно оценить разнообразный спектр человеческого потенциала, особенно в его научном и инновационном плане, является конференция. Современный англоязычный медиадискурс можно охарактеризовать как один из ярких промоутеров глобальных конференций, на которых люди, эксперты из разных стран, владеющие различными языками, встречаются, чтобы обсудить на английском языке – языке международной коммуникации – актуальные глобальные вопросы современного общества, науки и инноваций. "Conferences are a rich environment to connect with people." («Конференции – это богатая среда для общения с людьми») [38].

Принимая во внимание инновации, периодически происходящие в самом англоязычном медиадискурсе, а именно: расширение информационных каналов, изменения в формате репрезентации новостного контента, постоянный апгрейд приложений, необходимых для нормального функционирования медиа платформ, можно предположить, что современный англоязычный медиадискурс способен эффективно реализовывать и пятую, инновационную функцию, успешно выступая в качестве посредника в передаче культурных кодов и ретрансляции ценностей цифрового общества XXI столетия. Эту же точку зрения поддерживают и американские исследователи новых медиа (new media) Эммануэль Вааст и Элизабет Дэвидсон, подчеркивая важную роль, которую медиадискурс способен играть как двигатель технического прогресса. По мнению ученых, медиадискурс выступает важным триггером в продвижении и популяризации различных инноваций и новых информационных технологий [39]. Более того, он выступает источником появления нового типа медиа актёров – технических блогеров, – обсуждающих вопросы, связанные с технологиями и создающие специальные Интернет-сообщества, в которых каждый может принять участие в дискуссиях, посвящённых техническим новинкам, прорывным информационным технологиям и прочим разнообразным событиям, посвящённым эпохи цифровизации. Так, например, одним из наиболее ярких инновационных событий 2021 года стала трансляция так называемых «космических одиссей» американского предпринимателя-миллиардера Джеффа Безоса и британского бизнесмена и основателя корпорации Virgin Group Ричарда Брэнсона. 

«In the Cold War, the space race was a contest between two superpowers battling for global domination. Today it is a battle between rival businessmen. Or, to put it less kindly, an appendage swinging contest between egotistical billionaires: namely Bezos, Virgin Group founder Richard Branson and Tesla chief executive Elon Musk.» («Во времена холодной войны космическая гонка представляла собой соревнование двух сверхдержав, сражавшихся за мировое господство. Сегодня эта битва происходит между конкурирующими бизнесменами. Или, другими словами, соперничество между эгоистичными миллиардерами такими, как Джефф Безос, основатель Virgin Group Ричард Брэнсон и совладелец и генеральный директор Tesla Илон Маск.»  - перевод А.В. Гусляковой) [40].

Высокая функциональная значимость подобного события для англоязычного медиадискурсивного пространства также заключается в том, что именно англоязычные бизнесмены, представители англосаксонской бизнес-культуры, имеющую широкую мировую известность, совершили первые частные полёты на границу с космосом, достигнув так называемую линию Ка́рмана. Это событие можно рассматривать в качестве удачного олицетворения феномена «мягкой силы» (soft power, термин Дж. Найя, означающий  способность добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, симпатии и привлекательности, в отличие от «жёсткой силы», которая подразумевает принуждение) [41] в продвижении ценностей современной англосаксонской цивилизации, частью которой является выше упомянутое инновационное техническое событие и его неординарные участники.

Упоминая дискурс мягкой силы, отметим, что данный феномен функционирует одновременно с другим важным понятием, характеризуемым как культурная дипломатия, особенно актуальным при рассмотрении функционального потенциала англоязычного медиадискурса. В данном случае речь идет о влиянии и авторитете англоязычной индустрии развлечений, включающей музыкальный и кинематографический шоу-бизнес, на мировой арене и ее продвижении посредством медиадискурсивного пространства. Олицетворением могущества англосаксонского шоу-бизнеса прежде всего является Голливуд, расположенный в Соединённых Штатах Америки, и Британская вещательная корпорация «Би-би-си», базирующаяся в Великобритании. Медийные продукты, создаваемые этими авторитетными культурологическими, коммерческими и развлекательными институтами, пользуются успехом и большой популярностью не только в своих национальных границах, но и активно продвигаются и принимаются в других странах и на всех заселённых континентах. Такие символы англосаксонской медийной культуры, как Гарри Поттер, Джеймс Бонд, Аватар, певица Адель, Доктор Хаус, сериалы «Друзья» и многие другие герои и героини приобрели небывалую популярность не только у себя на родине, но и в зарубежной среде, послужив триггером для создания локальных культурных медиа продуктов  и появления национальных знаменитостей, олицетворяющих современную эпоху. Таким образом, шестая функция культурной дипломатии, которую активно выполняет англоязычный медиадискурс, соответствует классическому принципу: «Если в стране есть замечательная культура и идеологическая система, тогда другие страны будут стремиться ей подражать… Следовательно ей не нужно использовать свою жесткую силу, которая является дорогостоящей и менее эффективной» [42. P.283].  

По такому же принципу строится и популяризация спорта и различных спортивных мероприятий локального и международного формата и значения в англоязычном медиадискурсе.

С нашей точки зрения, седьмая функция англоязычного медиадискурса, социальная функция спорта, заключает в себе сумму всех предыдущих функциональных характеристик, проанализированных в данной статье: политико-экономической, экологической, образовательной, инновационной, интеграционной и культурной дипломатии, поскольку спортивная коммуникация напрямую коррелирует с  самыми разнообразными сферами человеческой деятельности. Более того,  «…разговор о спорте есть на самом деле разговор о нашей культуре» [43. C.465]. Упоминая понятие «культура», обратим внимание на международный статус английского языка, естественным образом интегрирующего спортивную культуры в англоязычное медиадискурсивное пространство. Ведь само слово «спорт» также происходит от английского «sport», а официальным языком всех крупных международных спортивных состязаний (например, Олимпийские игры, чемпионаты мира по различным вида спорта и т.д.) обязательно является английский язык (и официально и неформально).

Правительства англоязычных стран в свою очередь стремятся использовать спорт в качестве инструмента, объединяющего нацию и национальное самосознание. Одновременно международные спортивные организации полагаются на «межгосударственное мировоззрение» для поддержания своего постоянного успеха [44]. Соответственно англоязычный медиадискурс трансформируется в своеобразный коммуникативный «блокпост», в котором перекликается информационный контент, посвящённый множеству спортивных событий, привлекающих внимание аудитории к миру профессионального и любительского спорта и задействующих самые различные психологические факторы и технические ресурсы, применяемые для информирования, развлечения, формирования интереса и мнения медиа аудитории.  Согласно британскому исследователю Роджеру Левермору, спорт «формирует концепции – представления о нации, национальной идентичности, национальном государстве и межгосударственных ведомствах, создающих "глобальное (кросс-культурное) мировоззрение", а также образ того, как политический мир картографически, социально и политически разделён на конкурирующие государства». [45. P. 16 – 30]. Испанский исследователь спортивной политики в современной медиа среде Эндрю Бертоли утверждает, что «идеи национализма, связанные с международными спортивными мероприятиями, такими как, например, чемпионат мира по футболу, увеличивает “агрессивный характер” государства» [46]. Причина подобного поведения на государственном уровне кроется в существующей установке на то, что хорошо спланированные и организованные состязания могут напоминать символическую войну (symbolic warfare), способную вызывать чувство агрессии и конфликтные состояния [47. P. 8].

Тем не менее, принимая во внимание тенденцию первой четверти XXI столетия стремиться решать проблемы посредством мягкой силы, справедливым является высказывание о том, что успех спортивных состязаний и их грамотная презентация в медиадискурсивном пространстве может повысить авторитет и конкурентоспособность государства ненавязчиво и миролюбиво [там же. P. 9].

В целом, современный спорт превратился в стратегически важную часть мировой культуры, экономики, политики, образования, инноваций и медиа пространства. Он способствует формированию позитивных изменений в обществе, и об этом всегда надо помнить и своевременно продвигать конструктивный спортивный дискурс посредством современных медиа ресурсов. С этой задачей, на наш взгляд, успешно справляется англоязычный медиадискурс, который всегда вовремя фиксирует парадигматические изменения в спортивной сфере и продвижении идеологии дружественного спорта и здорового образа жизни в современном обществе.

Выводы и перспективы

Подводя итог всему выше сказанному, отметим, что функциональный потенциал современного англоязычного медиадискурса – это совокупность функций–возможностей, взаимосвязанных между собой и взаимовлияющих друг на друга и на объекты (субъекты) действительности, непосредственно контактирующие с англоязычным медиадискурсивным пространством. Функциональный потенциал англоязычного медиадискурса – это целостная, динамичная система обработки и презентации информационного контента, в чем-то напоминающая миссионерство на локальном уровне представления информации и в международном масштабе.

Благодаря своему функциональному потенциалу англоязычный медиадискурс стремится найти объективные и реалистические ответы на следующие риторические вопросы: "How should we live and work together? What are the optimal ways we can organize society to enhance freedom and well-being   ̶  and avoid scorching the planet? " [48].  То есть, как человечеству жить и работать дальше, а также каковы оптимальные пути организации жизнедеятельности общества, способствующие распространению свободы, благосостояния и устойчивого развития.

В настоящем исследовании в результате качественного и количественного анализа теоретического и практического материала, в том числе и с использованием автоматизированной обработки информационного контента, выделено семь базовых функций англоязычного медиадискурса: политико-экономическая, образовательная, функция защиты окружающей среды и устойчивого развития, интеграционная функция, инновационная функция, функция культурной дипломатии и социальная функция спорта. Принимая во внимание широкую географию распространения современного англоязычного медиадискурса, важно обратить внимание на функционирование данного феномена как единой целостной системы управления информацией. То есть условно выделяя в англоязычном медиадискурсе «центр» (в представительстве медиа изданий США и Великобритании) и «периферии», к которой можно отнести медиа издания остальных государств - содружеств, партнеров и сателлитов (Канада, Австралия, Новая Зеландия, ЮАР, Индия и т.д.), важно обозначить факт тесной взаимосвязи  между центром и периферией и, соответственно, циркуляцией новостного контента по такому же принципу: в англоязычном медиадискурсе информация от центра распространяется на его периферию и поддерживает постоянную связь и трансформацию (если это необходимо).

Еще один вопрос, затронутый в данном исследовании и не менее значимый для его освещения, является проблема измерения степени воздействия функционального потенциала англоязычного медиадискурса на медиадискурсивное пространство стран, в которых присутствует другой государственный и национальный язык (например, Российская Федерация). Изучив информационный контент и способы его презентации в русскоязычном медиадискурсе, можно увидеть близкое сходство между форматом представления новостей и прочих информационных блоков в англоязычном и русскоязычном медиадискурсах. Одним из наиболее характерных примеров может выступить формат передачи «Вечерний Ургант» с его несменяемым телеведущим Иваном Ургантом на первом канале российского телевидения и американской телепередачей «Late Night Show» («Вечернее шоу с Дэвидом Леттерманом») с телеведущим Дэвидом Леттерманом на американском телеканале «Эн-би-си» (NBC). Более того, российское телешоу Ивана Урганта «снимается с благословения Леттермана» [49]. Соответственно, ответом на последний вопрос будет утвердительное высказывание о том, что роль современного англоязычного медиадискурса заключается и в продвижении определенных «универсальных» форматов представления медиа контента в информационном поле других государств. Насколько этот процесс является положительным и безопасным для продвижения и развития уникальной медиа культуры каждого конкретного неанглоязычного государства может послужить отправной точкой в новом научно-исследовательском труде. Здесь же важно еще раз согласиться с аргументированным тезисом о том, что функциональный потенциал англоязычного медиадискурса в эпоху цифровизации способен изменить восприятие окружающей действительности у реципиентов – носителей и не носителей англоязычной культуры, языка и мышления.

В данном исследовании была предпринята попытка проанализировать функциональную роль современного англоязычного медиадискурса в мире и оценить степень ее влияния на людей, проживающих в англоязычных доминионах планеты и тех, кто географически им не принадлежит.  

Англоязычный медиадискурс XXI столетия есть сложная информационная система, построенная на активном использовании разнообразных цифровых технологий третьего тысячелетия и состоящая из множества внутренних противоречий [50. C. 461], образующих и обеспечивающих ее целостность, динамизм и функционализм. Функциональный потенциал современного англоязычного медиадискурса стремится продвигать демократические идеалы, подчеркивающие, что свобода есть выбор каждого человека сосуществовать в мире, ориентированном на устойчивое развитие и здоровый, спортивный образ жизни; мультикультурную толерантность и отсутствие дезинформации, сопоставимое с рабством ("never be a slave to wrong information") [51]; в мире, продвигающем капиталистический, конкурентноспособный строй как естественную, соответствующую человеческой природе, идеологию, а также переход на новый, инновационный цифровой формат получения знаний, профессионального самоопределения и адаптацию к виртуальной реальности как новой форме существования человеческой цивилизации в XXI веке. 

Современный англоязычный медиадискурс представляет собой целый культурологический пласт, отражающий идеалы «мягкой силы» и уверенно продвигающий базовые англоязычные ценности, отражённые во всем спектре его функционального потенциала. Пожалуй, именно в этом и заключается главное противоречие существования самого англоязычного медиадискурсивного пространтва: его миссионерское стремление популяризовать демократические ценности во всем мире одновременно сочетаются с интересами англосаксонского блока и его двух главных представителей – Великобритании и США. Подобное противоречие «красной нитью» проходит во всех функциях англоязычного медиадискурса, будь то политика, экономика, образование, устойчивое развитие или спорт, массовая культура и инновации.  

Таким образом, англоязычный медиадискурс современности представляет собой необычайно психологичный коммуникативный инструмент, способный вносить качественные и количественные изменения в сознание как англоговорящих индивидов, для которых английский язык является родным, так и представителей других национальных культур, взаимодействующих с англоязычным медиадискурсивным пространством с различными целями и установками. Соответственно возникает логичный вопрос: можно ли рассматривать англоязычный медиадискурс с его богатым функциональным потенциалом в качестве ментального оружия цифровой эпохи, которое способно выстрелить в любой момент международных и межнациональных конфликтов? Ответ – скорее да, чем нет. Ведь его миссионерские технологии напоминают целенаправленную христианизацию языческих государств и иноверцев в эпоху Средневековья. Поэтому основные обобщения и выводы, сделанные в данном исследовании, могут послужить заделом для новых научных дискуссий, посвящённых проблемам сенситивности и резистентности сознания человека – не носителя английского языка, идеологии и культуры – к его «вирусному» влиянию, а также способам и методам его преодоления посредством мягкой силы в XXI веке, в эпоху цифры, нетократии и искусственного разума.

Список литературы:

1. Luhmann N. The Reality of the Mass Media, 1st ed. Stanford University Press, 2000. 160 p.
2. Засурский Я.Н. Глобальная структура международной информации // Вестн. Моск. ун-та. сер. 10. Журналистика. 2012. № 3. С. 101 – 115.
3. Лебедева М.М. Мировая политика: тенденции развития // Полис. Политические исследования. 2009. №. 4. С. 72 – 83.
4. Водак Р. Критическая лингвистика и критический анализ дискурса // пер. с английского В. И. Карасика, 2011. С. 286 – 291. URL: http://journals.uspu.ru/i/inst/ling/ling38/ling38_48.pdf (дата обращения: 23.07.2021).
5. Habermas J. Erkenntnis und Interesse. Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1971.
6. Cotter C. Discourse and media. In: D. Schiffrin, D. Tannen, H.E. Hamilton (Eds.), The Handbook of Discourse Analysis. Blackwell Publishers, 2001. PP.416 – 436.
7. Функциональный [Электронный ресурс]: Википедия. Свободная энциклопедия. URL: https://ru.wiktionary.org/wiki/функциональный (дата обращения: 23.07.2021).
8. Векилова С.А. (Ред.). История психологии: конспект лекций. М.: АСТ; СПб.: Сова, 2005. 156 с.
9. Функционализм. [Электронный ресурс]: Википедия. Свободная энциклопедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Функционализм (дата обращения: 23.07.2021).
10. Функционализм (психология). [Электронный ресурс]: Википедия. Свободная энциклопедия.  URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Функционализм_(психология) (дата обращения: 23.07.2021).
11. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Функциональная лингвистика // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С.566.
12. Фурс В.Н. Философия незавершённого модерна Юргена Хабермаса. Минск: ЗАО «Экономпресс», 2000. 224 с.
13. Демьянков В.З. Функционализм в зарубежной лингвистике конца 20 века. Сборник обзоров. Сер. "Теория и история языкознания" РАН. Редкол.: Ромашко С.А., отв. ред. и др. М.: ИНИОН, 2000. С.14 – 68.
14. Потенциал. [Электронный ресурс]: Википедия. Свободная энциклопедия. URL: https://ru.wiktionary.org/wiki/потенциал (дата обращения: 20.06.2021).
15. Ершов Ю.М. Стриминговые сервисы как альтернативная практика молодых радиослушателей. В кн.: Мультимедийная журналистика: медиакоммуникации и медиаиндустрия: материалы II межд. научн.-практич. конф., Минск, 2019. Минск: Белорусский государственный университет, 2019. С. 18 – 23.
16. Абаев М., Ежихина М. «Человек медийный» – новая ступень эволюции или приложение к гаджету? // Наука и жизнь. 03 декабря 2015. URL: https://www.nkj.ru/open/27523/ (дата обращения: 10.06.2021).
17. Вартанова Е.Л. От человека социального – к человеку медийному? К вопросу о влиянии СМИ на аудиторию. В кн.: Человек как субъект и объект медиапсихологии. М.: Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 2011. С. 199 – 215.
18. Gebhard, M., Accurso, K. Systemic functional linguistics. In: C. Chapelle (Ed.), The Concise Encyclopedia of Applied Linguistics. New York: Wiley, 2020. PP. 1029 – 1037.
19. Hall S. Encoding/decoding. In: D. Graddol, O. Boyd-Barrett (Eds.), Media Texts: Authors and Readers. 1994. PP. 200 – 211.
20. Verschueren J. Understanding Pragmatics. London: Edward Arnold / New York: Oxford University Press, 1999. 309 p.
21. Mitrovich G. China is taking aim at the key to America’s dominant role in the world // The Washington Post. URL: https://www.washingtonpost.com/outlook/2021/03/25/china-is-taking-aim-key-americas-dominant-role-world/ (дата обращения: 13.07.2021).
22. Machin D., Leeuwen T.V. Global Media Discourse. Routledge, 2007. 200 p.
23. Grisold A., Theine H. Now, What Exactly is the Problem? Media Coverage of Economic Inequalities and Redistribution Policies: The Piketty Case // Journal of Economic Issues. 2020. 54:4. P. 1071-1094.
24. Меритократия. [Электронный ресурс]: Википедия. Свободная энциклопедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Меритократия (дата обращения: 21.07.2021).
25. Jucca L. Review: Meritocracy is a myth // Reuters. June 4, 2021. URL: https://www.reuters.com/breakingviews/review-meritocracy-is-myth-2021-06-04/ (дата обращения: 15.07.2021).
26. Schultz N.  Generation COVID will embrace digital revolution with support // The Age.  March 28, 2021. URL:https://www.theage.com.au. (дата обращения: 28.03.2021).
27. Rice D. Planet is 'way off track' in dealing with climate change, UN report says. USA Today.  March, 11, 2020. URL: https://www.usatoday.com/story/news/world/2020/03/11/climate-change-world-way-off-track-dealing-global-warming/5021961002/ (дата обращения: 10.06.2021)
28. Филиппова Т.А. Понятие и основные характеристики экологического дискурса (на материале англоязычных СМИ) // Известия ВГПУ. 2018. №2. С. 97-101.
29. Auer S. Coronavirus: What has Covid done for climate crisis? // BBC News. 27 December 2020. URL: https://www.bbc.com/news/av/science-environment-55412079 (дата обращения: 28.03.2021).
30. Писаренко Д. Кто испортил воздух? Почему природа не спешит очищаться при пандемии // Аргументы и факты. 28.11.2020. URL: https://aif.ru/society/ecology/kto_isportil_vozduh_pochemu_priroda_ne_speshit_ochishchatsya_pri_pandemii?fbclid=IwAR1lcV288eL74SOf0Z0VDtd0iz6AYMYHE_5_krAvl5pLDGVsNjbNXVPTG14 (дата обращения: 28.03.2021).
31. Roig-Marin A. English-based coroneologisms: A short survey of our Covid-19-related vocabulary // English Today, 2020. PP. 1 – 3.
32. #CORONASPEAK – the language of Covid-19 goes viral. 16 April 2020. URL: https://www.kcl.ac.uk/news/coronaspeak-the-language-of-covid-19-goes-viral (дата обращения: 10.05.2021).
33. Giubilini A. Vaccination ethics // British Medical Bulletin, Volume 137. Issue 1. March 2021. P. 4–12. URL: https://doi.org/10.1093/bmb/ldaa036 (дата обращения: 28.03.2021).
34. Coronavirus: WHO chief criticises 'shocking' global vaccine divide // BBC News. URL: https://www.bbc.com/news/world-56698854 (дата обращения: 26.05.2021).
35. Bolcato M., Rodriguez D., Feola A., Di Mizio G., Bonsignore A., Ciliberti R., Tettamanti C., Trabucco Aurilio M., Aprile A. COVID-19 Pandemic and Equal Access to Vaccines // Vaccines 2021, 9 (6), 538. URL: https://doi.org/ 10.3390/vaccines9060538 (дата обращения: 28.03.2021).
36. Te Rina Triponel. PM Jacinda Ardern delivers formal apology on Dawn Raids at Auckland Town Hall // New Zealand Herald. 1 August, 2021. URL:https://www.nzherald.co.nz/nz/pm-jacinda-ardern-delivers-formal-apology-on-dawn-raids-at-auckland-town-hall/5QDI3T3VV4KM5ZCOOQQ4AEUT2I/ (дата обращения: 02.08.2021).
37. Jarrett C. Different nationalities really have different personalities // BBC. 13th April 2017. URL: https://www.bbc.com/future/article/20170413-different-nationalities-really-have-different-personalities (дата обращения: 21.04.2021).
38. Silverberg D. How global conferences are using tech to stay in business //BBC. July 22, 2021. URL: https://www.bbc.com/news/business-57817807 (дата обращения: 28.07.2021).
39. Vaast E., Davidson E. New Actors and New Media in Technology Discourse: An Investigation of Tech Blogging // ICIS 2008 Proceedings. 2008, 162. URL:https://aisel.aisnet.org/icis2008/162 (дата обращения: 18.06.2021).
40. Knott M. Could a Jeff Bezos space flight unite America? You gotta be dreaming //The Sydney Morning Herald. July 21, 2021. URL: https://www.smh.com.au/world/north-america/could-a-jeff-bezos-space-flight-unite-america-you-gotta-be-dreaming-20210721-p58bhf.html (дата обращения: 31.07.2021).
41. Най Дж. «Мягкая сила» и американо-европейские отношения // Smart Power Journal. 07.04.2013. URL: http://smartpowerjournal.ru/soft-power/ (дата обращения: 19.03.2021).
42. Flew T. Entertainment media, cultural power, and post-globalization: The case of China’s international media expansion and the discourse of soft power // Global Media and China. 2016. 1(4). P.278-294. doi:10.1177/2059436416662037
43. Блейн Н., Бойл Р. Спорт как жизнь: СМИ, спорт и культура // Медиа. Введение. 2-е изд. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. С. 464 – 475.
44. Goldblatt D. The Games: A Global History of the Olympics. London: Pan Books, 2018. 544 p.
45. Budd A., Levermore R. Sport and International Relations: An Emerging Relationship. London: Routledge, 2004. 176 p.
46. Bertoli A.D. Nationalism and conflict: Lessons from international sports //International Studies Quarterly. 2017. 61. P. 835 – 849.
47. Boyle R., Haynes R. Power Play. Sport, the Media and Popular Culture. Second edition. Edinburgh University Press. 2009. 264 p.
48. Schultz N. Generation COVID will embrace digital revolution with support // The Age. March 28, 2021. URL:https://www.theage.com.au/national/victoria/generation-covid-will-embrace-digital-revolution-with-support-20210211-p571lv.html (дата обращения: 17.06.2021).
49. Иван, диван и барабан // Комсомольская правда. 24.10.2012. URL: www.kp.ru/daily/25972.2/2908386/URL: https://www.kp.ru/daily/25972.2/2908386/. (дата обращения: 28.03.2021).
50. Суходолов А.П., Кузнецова И.А. Конструирование СМИ как гомеостатической системы средствами автоматики: базовые понятия, структура, компоненты // Вопросы теории и практики журналистики. 2017. Т. 6, № 4. С. 437–464.
51. FGK. Let’s work on our mind. The Sunday Mail. 17.01.2021. URL: https://www.sundaymail.co.zw (дата обращения: 28.03.2021).