РИСКИ И УГРОЗЫ ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВ И СВОБОД ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВИЗАЦИИ

РИСКИ И УГРОЗЫ ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВ И СВОБОД ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВИЗАЦИИ

Телятникова Татьяна Игоревна

студент, магистратуры, РАНХиГС, кафедра права и безопасности,

РФ, г. Екатеринбург

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена анализу понятия цифровизации и применения цифровых технологий в отдельных сферах общественных отношений. Установлено, что к настоящему времени цифровизация открывает бесчисленные перспективы, но наряду с этим влечет новые риски и угрозы. В сложившейся ситуации требуется уделить внимание вопросу поиска баланса свободы реализации прав человека и их ограничения.

Ключевые слова: ограничения, права и свободы человека и гражданина, пандемия, публичные услуги, цифровизация, цифровые технологии.

Цифровизация (англоязычное обозначение «диджитализация» от «digitalization»), охватывающая все большее число сфер общественных отношений, приводит к трансформации моделей взаимодействия личности и государства. Так, Е.В. Михайлова полагает возможным констатировать, что на текущий момент уже сформирована новая реальность, «основная особенность которой заключается в применении цифровых технологий во всех сферах жизнедеятельности человека» [11, с. 97].

Как продемонстрировала ситуация распространения новой коронавирусной инфекции в 2020-2021 гг., такой формат организации и осуществления коммуникаций дает существенные преимущества всем участникам, однако, необходимо учитывать и его негативный эффект. Сегодня на страницах юридической литературы много говорится о необходимости полного перехода к реализации концепций «цифрового государства» и «цифровой экономики», «электронного правосудия» и «электронного голосования», «онлайн урегулирования споров» и других производных от них категорий, описывающих внедрение цифровых (информационных) технологий в систему публичного управления. Ключевой вопрос, который нередко остается за «рамками» исследований, касается оценки состояния прав и свобод человека и гражданина под воздействием таких трансформаций, угрозы их ограничения.

В этом плане важно отметить, что среди ученых нет даже единства во мнениях по поводу того, что представляет собой цифровизация. Для иллюстрации наличия многообразия подходов, на рисунке приведено только несколько трактовок названного понятия.

Рисунок 1. Определение понятия «цифровизация» [составлен автором с использованием: 14, с. 22; 5, с. 18; 13, с. 29; 10, с. 140; 6, с. 19]

Из рисунка видно, что каждый из авторов стремится наполнить собственным содержанием термин «цифровизация», в том числе с учетом предмета своего исследования. Одновременно с этим все определения объединяет указание на процесс внедрения современных (информационных, цифровых) технологий в различные сферы жизни. Будучи неизбежным, этот процесс приобретает роль определяющего и системообразующего вектора развития всех общественных институтов, поскольку он не просто их совершенствует, он их видоизменяет. Как говорит С.С. Рожнева, теперь уже не человеку авторитарно указывается на его возможности и ограниченности, а сам человек становится реальным социальным субъектом общества, включенным помимо прочего в политическую сферу [13, с. 19]. Американский исследователь Н. Негропонте еще в 1995 г. констатировал очевидность «гармонизирующие эффекта цифровых технологий, поскольку ранее разделенные дисциплины и предприятия обнаруживают, что они сотрудничают, а не конкурируют» [15, с. 230]. Согласно мысль специалиста, «быть «цифровым» значит не ждать никаких предложений, это здесь и сейчас», причем, цифровые технологии по своей природе таковы, что каждое следующее поколение будет становиться более цифровым, чем предыдущее [15, с. 231].

Можно сказать, что цифровизация в любом ее понимании изменяет окружающий мир, ставя новые задачи перед государством, обществом, гражданами и их объединениями, в первую очередь, потому что внедрение чего-то нового всегда сопровождается общественными рисками.

Так, в настоящее время ведется активная деятельность по переводу все большего числа публичных услуг, которые оказываются исключительно в электронном виде. Ключевой площадкой для реализации цифровизации услуг выступает федеральная государственная информационная система «Единый портал государственных и муниципальных услуг (функций)», более известная как «Госуслуги». Именно ее функционирование позволило населению получать услуги в условиях распространения коронавирусной инфекции и объявления локдаунов. На текущий момент уже признана проявленная готовность всей системы (созданной на тот момент инфраструктуры) к работе в условиях чрезвычайной ситуации. Число исследований по данной теме не поддается подсчету, при этом, в большинстве из них пандемия COVID-19 рассматривается в качестве «катализатора» соответствия публичной администрации РФ требованиям цифрового общества. Говорится, что органы власти смогли оперативно и эффективно взаимодействовать с населением и бизнесом в дистанционном формате. Достигнутые в этой сфере результаты позволили Правительству РФ спрогнозировать, что к 2023 г. все массовые социально значимые публичные услуги станут «электронными».

Но при всей позитивности концепции цифрового сервисного государства, ее реализация не может и должна быть самоцелью, а, главное, приводить к дискриминации. Сегодня же наблюдается именно такая картина. С одной стороны, имеется техническая возможность оказания публичных услуг в электронном (дистанционном) формате, с другой стороны, не каждый человек обладает возможностью ее получения в полном объеме. Причины могут быть разными: особенности здоровья и возраста, низкий уровень цифровой грамотности, неудобное использование сервисов, неразвитая в месте проживания IT-инфраструктура. В итоге, полный отказ от привычного офлайн-формата обращения за публичными услугами делает уязвимой целую группу лиц, которая и без этого нуждается в повышенном внимании со стороны государства, – пенсионеры, люди с физическими ограничениями и серьезными заболеваниями, малоимущие, мигранты. Наряду с ними, в нашей стране есть категория населения, которая обладает доступом к сети Интернет и может пользоваться гаджетами, но сознательно этого не делает. К примеру, А.В. Победкин приходит к выводу о том, что, невзирая на все преимущества цифровых технологий, граждане их опасаются по вполне очевидным основаниям, связанным с возможностью ограничения прав на свободу, а также с расширением механизмов контроля над личностью [12, с. 53].

В этом плане во многом обоснованы рассуждения Ю.Л. Корабельниковой, согласно которым в современном мире, характеризующимся постоянно расширяющимся применением информационных технологий, вопрос о пределах ограничения прав человека стоит крайне остро. Здесь сталкиваются две диаметрально противоположные тенденции: Цифровые услуги и интерактивное взаимодействие получают все бόльшую популярность и востребованность. Одновременно с этим, развитие системы видеонаблюдения, распознавания лиц и идентификации личности и др. процессы активизируют дискуссию о правомерности ограничения прав граждан. Так, например, только за одни сутки, 22 апреля 2020 г., камеры в Москве зафиксировали 230 тыс. автомобилей без пропусков. И это сведения только с 2,5 тыс. камер МАДИ. Все это, конечно, приводит к росту недовольства и критике предпринимаемых властными структурами мер [7, с. 25].

Генеральный директор одной из крупных IT-компаний «NtechLab» А. Минин озвучивает следующий призыв: «Понятие приватности нужно оставить в XX в. В XXI в. оно неприменимо. Все будут знать про вас все, это исключительно вопрос времени. И вы от этого только выиграете» [9]. Однако, с точки зрения конституционного права такая позиция пока является слишком категоричной. В ст. 2 Конституции РФ [1] человек, его права и свободы называются высшей ценностью в Российском государстве. Также на уровне Основного Закона страны закрепляются права на личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, запрет на сбор, хранение и использование информации о частной жизни лица (ст.ст. 23, 24). При этом в ст. 19 Конституции РФ устанавливается однозначный запрет на дискриминацию по какому-либо признаку.

Стоит признать, что стремительное развитие цифровых технологий создает не только новые возможности, но и порождает новые вызовы, требующие глубокого осмысления. Пока же, по верному утверждению Е.В. Кудряшовой, «законодатель и государство отмахиваются от сетующих на навязывание технологий и тотальный сбор данных, относя это к «обывательским страхам» и не замечая при этом очевидных угроз» [8, с. 7]. Как представляется, технологический скачок, активно поддерживаемый и продвигаемый государством, произошел в обстановке, не подготовленной адекватным образом для сохранения доверия и поддержания баланса интересов. На текущий момент внедрение цифровых технологий больше бремя, чем новые возможности. И именно право должно стоять на «страже» безальтернативного переложения этого бремени на граждан [8, с. 7].

Соглашаясь с Е.В. Кудряшовой, и, вместе с тем, признавая неизбежной цифровую трансформацию общества, можно заключить, что законодательство должно развиваться таким образом, чтобы не делать повышение цифровой грамотности принудительным, как и не делать вынужденным применение цифровых технологий. Принятие какого-либо единого нормативно-правового акта, в котором бы регулировались все отношения, возникающие в интернет-пространстве, видится проблематичным. Поэтому можно рекомендовать отражать озвученный принцип запрета технологической дискриминации [4, с. 134] в изменениях, вносимых в действующие законы, и во вновь разрабатываемых документах. Реализация такого предложения будет соответствовать пп. «в» п. 3 Стратегии развития информационного общества, утвержденной Президентом РФ 9 мая 2017 г., в котором прямо говорится о необходимости сохранения в условиях информатизации «традиционных, привычных для граждан (отличных от цифровых) форм получения товаров услуг» [2].

В целом, следует заключить, что цифровизация предполагает использование цифровых (информационно-коммуникационных) технологий в качестве посредника во взаимоотношениях личности с государством. Данный процесс имеет много позитивных последствий. Проникновение цифровых технологий во все сферы человеческого существования позволяет формировать общество, «которое не просто ориентировано на человека, а в котором принцип человекоцентризма является главной ценностью и направлением совместных действий нации» [3, с. 186]. Наряду с новыми возможностями, цифровизация делает актуальным вопрос пересмотра традиционных правовых механизмов, их обновления, а, главное, последовательной адаптации к новой цифровой реальности с целью минимизации всех рисков и угроз, включая неправомерные ограничения прав и свобод личности.

Список литературы:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Российская газета. 2020. № 144.
2. Указ Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» // Собрание законодательства РФ. 2017. № 20. Ст. 2901.
3. Аржанухин С.В., Голоха Д.Д. От цифровизации государственного управления к формированию новой элиты // StudNet. 2020. № 2. С. 182-188.
4. Афанасьева Е.Г., Белицкая А.В., Вайпан В.А. и др. Предпринимательское право России: итоги, тенденции и пути развития: Монография / Отв. ред. Е.П. Губин. М.: Юстицинформ, 2019. 664 с.
5. Гриценко Е.В. Право на хорошее управление в условиях цифровой трансформации // Сравнительное конституционное обозрение. 2022. № 4. С. 15-36.
6. Дзидзоев Р.М., Лолаева А.С. Цифровое конституционное право: к постановке вопроса // Конституционное и муниципальное право. 2022. № 6. С. 17-20.
7. Корабельникова Ю.Л. Права человека в городе в контексте процесса цифровизации: свобода реализации и пределы ограничения // Конституционное и муниципальное право. 2021. № 8. С. 24-27.
8. Кудряшова Е.В. Финансово-цифровая грамотность в контексте права // Финансовое право. 2021. № 3. С. 3-7.
9. Минин А. Понятие приватности нужно оставить в XX веке // AI-news (Artificial Intelligence News). 16.12.2019. [Эл. ресурс]. Режим доступа: https://ai-news.ru/2019/12/ponyatie_privatnosti_nuzhno_ostavit_v_xx_veke_gendirektor_ntechlab_o.html (дата обращения: 19.05.2023).
10. Миронова Е.Ю. Нравственные начала уголовного процесса в условиях цифровизации: принципиальная незыблемость или неизбежная трансформация // Актуальные проблемы российского права. 2023. № 1. С. 136-149.
11. Михайлова Е.В. Цифровизация профессиональной юридической деятельности и образовательного процесса: понятие и тенденции развития // Хозяйство и право. 2022. № 7. С. 96-111.
12. Победкин А.В. Этико-аксиологические риски моды на цифровизацию для уголовного судопроизводства (об ошибочности технологичного подхода к уголовному процессу) // Вестник Московского университета МВД России. 2020. № 3. С. 50-55.
13. Рожнева С.С. Дискурс «цифровизации» в практиках государственной власти // Государственная власть и местное самоуправление. 2022. № 12. С. 27-31.
14. Стратегия цифровой трансформации: написать, чтобы выполнить / Под ред. Е.Г. Потаповой, П.М. Потеева, М.С. Шклярук. М.: РАНХиГС, 2021. 184 с.
15. Negroponte N. Being Digital. New York: Knopf, 1995. 243 р.